фонд имени Виктора Петровича В. П. Астафьева

05.05.2017

Вячеслав Корнев: «Яппи стали размножаться как кролики»

В рубрике «Собеседник» редактор альманаха «Ликбез» (Барнаул) Вячеслав Корнев.

Вячеслав, в последние лет пятнадцать-двадцать в России рождалось и умирало множество литературных проектов. Журнал «Ликбез» является, как ни странно, уже почти долгожителем (основан в 1989 году)… Все-таки — почему он живет, особенно в последнее время, когда спал литературный бум на Алтае, когда пришло поколение «потребителей», не знающих и не хотящих знать что такое литература? И если можно, вкратце — небольшие итоги-результаты работы журнала за все эти годы: кто открыт, кто опубликован и пр.?

Наверное, поколение потребителей пришло еще раньше — уже в начале 90-х. Уже тогда было отчетливо видно, куда все движется. Помнится, мы запустили в оборот понятие «брокерство». «Брокеры» — это, в ликбезовском лексиконе, люди, без остатка разменявшие всякие тонкие материи на куплю-продажу, на приспособленчество, на безудержное стремление потреблять и паразитировать. Еще проще сказать, что «брокерство» — это спекуляция и проституция любого рода — экономического, политического, житейского. Потому мне, например, скоро стало ясно, что щедро предоставленная сверху на какой-то момент свобода читать, писать и мыслить — это лишь ширма для свободы растаскивать государственные фонды, нагревать лохов, набивать карман. С того времени «Ликбез» мыслился нами в качестве некоего культурного бастиона. Оппозиция «ликбезовцев» состояла не в противостоянии власти (ее на тот момент просто не было), а в противостоянии этой общей тенденции проторговывать страну и собственную жизнь.
Вот поэтому, наверное, «Ликбез» и выжил — ведь противостояние всегда заряжает энергией. С одной стороны, мы героически издавали бумажные номера в условиях полной финансовой несостоятельности. Например, 6-й номер «Ликбеза» вышел на призовые деньги от моей свадьбы (думаю, первая моя жена до сих пор понять этого не может). При этом принцип «Ликбеза» заключался всегда в бесплатной раздаче всех экземпляров издания. А, с другой стороны, «ликбезовцы» ощущали себя бойцами-нонконформистами, и потому литературное творчество всегда сопровождалось организацией каких-то публичных диверсий: мы развешивали листовки на улицах, собирали залы на ликбезовских концертах (с постановкой музыкальных спектаклей и даже «рок-опер»), вели подрывную деятельность против местных литературных чиновников, сняли однажды художественный фильм и устроили его премьеру…
Было много интересного за эти годы. Мне больше всего памятны мероприятия 1999 и 2001 гг., собравшие изрядное количество публики. Первое из них — просто образцовая провокация: красный, революционный литературный праздник на деньги одной глупой правой партии, представителей которой сдуло из зала в первые 5 минут. А изюминкой ликбезовского «монстрства» (официальное название таких концертов) 2001 г. с посвящением Че Геваре и французской молодежной революции 1968-го года, была премьера рок-оперы «Пьер Безухов жив, или Зоб возвращается» совместно с рок-группой «Первое завтра».
Что до собственно литературных итогов нашей деятельности, то, надеюсь, их еще рано подводить. За прошедшее уже время «Ликбез» вывел на литературную орбиту уже несколько генераций алтайских литераторов: от поколения 50-х и 60-х гг. рождения до совсем молодых людей 80-х и даже 90-х гг. Сейчас в «Ликбезе» появляются мои студенты, которым я кажусь, в лучшем случае дядькой (если не старым перцем). Вот только из числа этих моих студентов, например, с гордостью представлю произведения Ивана Кудряшова, Дениса Грекова, Павла Столбовского, Василия Сыроежкина, Артема Сабельникова, Анны Певень.
С выходом в интернет у «Ликбеза» начался совершенно новый период жизни — резко вырос и изменился круг читателей и авторов, изменились слегка эстетические принципы. Трудно перечислить имена всех наших новых друзей, а счет опубликованных произведений теперь идет на сотни.

Если говорить о той волне творческой активности, что была на Алтае в девяностые годы — теперь, когда все улеглось, как Вам кажется — что это было: интенсивная самореализация молодых людей, связанная с переменами в стране, просто шумный эпатаж или что-то другое? И насколько значительным было это явление (у нас в Крыске если что и было, то намного тише. Пожалуй, что и не было вовсе.)? Для всей страны (а, может, и мира) оно имело значение или это только, так сказать, «краевой уровень» (я подразумеваю в основном художественные свершения)?

Боюсь оказаться в роли старого деда, который, кряхтя, вспоминает молодость. И все же скажу сакраментальное: в наше время было лучше. Книжный голод был сильнее физического — мы и знакомились-то часто на книжных развалах, в букинистических магазинах, простаивали очереди в подписных изданиях. Я помню, что одним из самых больших праздников у меня на младшем курсе был момент, когда мне пришла почтовая карточка с выполненным заказом на двухтомник Ницше. Неудивительно, что у каждого из нас — студентов исторического факультета, филологов, журналистов, где училась группа авторов будущего «Ликбеза» была жгучая жажда творческой деятельности. По рукам ходили самопальные издания, в корпусах университета еженедельно развешивались какие-то литературные манифесты или стенгазеты литобъединений «ЭРА» («эпицентр российского авангардизма»), «ГРиАДКИ» («Группа имени Ивана Андреевича Дедушки Крылова), «Дубовой рощи», «Ликбеза», конечно же… Проводились литературные фестивали (последний крупный — «Мастерские модерна» 1997 г. с участием Т. Кибирова, И. Иртеньева, Ю.Арабова), конкурсы, типа «Короля поэтов Алтая», вспыхивали настоящие литературные ристалища в поэтических кафе и на семинарах в местном отделении СП. Потом, к концу 90-х все постепенно сошло на нет. Яппи стали размножаться как кролики, культуру окончательно загнали в резервации. Сегодня мнится, что интернет — это последний оплот свободного слова, но ведь и здесь все продается и покупается: товары, голоса, популярность, слава. Все оценивается в вебмани, а на литературных сайтах идет та же безжалостная гонка амбиций и рейтингов.

У журнала «Ликбез», насколько я понимаю, всегда была и есть своя политическая позиция… С чем это связано, ведь большинство литературных изданий опасаются себя как-то определять в этом плане? И еще, если не против, одно общее соображение: символика «Ликбеза» (как, например, и «Лимонки») сугубо советская. Хотя по идеологии, на мой взгляд, у вас скорее некая смесь… Чем объясняется, на ваш взгляд, такое стремление использовать «серпы и молоты», «ильичей» и пр., ведь такой альманах как «Ликбез» вряд ли существовал бы при СССР?

Наша политическая позиция неизменна уже лет 15. Это «просвещенный патриотизм», как определил нашу платформу один из читателей. Это философия синтеза поэта и гражданина. Это левая идеология в духе 68-го года. Это культ советской цивилизации, как одного из последних масштабных вызовов потребительскому обществу. Сначала, конечно, «Ликбез» отдал дань характерной для конца 80-х — начала 90-х эстетике чистого отрицания с примесью политического либерализма и западничества. Но очень скоро эти флуктуации незрелых умов выветрились. Хотя даже в период, когда «патриотизм» был бранным словом, а все советское определялось как «совковое», нас спасала ирония и тот стиль творчества, который можно назвать «концептуализмом». Поэтому Ленин-персонаж в этапной для ликбезовцев пьесе «Зоб» (по мотивам которой был снят фильм) или в цикле «13 анекдотов о Ленине» — он у нас добрый. Это травестированный вариант Гамлета, Иванушки-дурачка и даже Христа.
Вообще зло смеяться над своей историей нельзя — история всегда будет смеяться последней. Любой плевок в прошлое — это плевок в самого себя. Ведь иной культурной почвы у нас нет, даже наша категоричность в оценке исторических деятелей или событий — это категоричность самого русского исторического сознания с его вечными морально-эстетическими оппозициями. Потому наш радикализм в суждениях о том или ином явлении прошлого — это типичный, традиционный радикализм славянофилов/западников, нигилистов/консерваторов, государственников/иконоборцев и т.п.
Мне кажется, что наш красный стиль (кстати, дизайн сайта имитирует советскую школьную стенгазету) не мешает восприятию совершенно различных по своей художественной и человеческой сущности материалов альманаха. И вообще о какой символистической эклектике можно говорить в эпоху постмодерна? У нас государственным флагом является власовский триколор, на гербе РФ — двуглавый орел, «правые» и «левые» партии сроднились как сиамские близнецы. Ирония истории часто заключается в том, что в традиция выдает себя за новацию, а символы и формы утрачивают всякое традиционное содержание, превращаясь в «псевдоморфозы» и «симулякры». Вот потому нет ничего удивительного в том, что «Ликбез», как представитель позднего (и вроде бы антисоветского) самиздата, наследует дух красного футуризма. И тут еще один парадокс: если при СССР «Ликбез» существовал бы, наверное, со скрипом, то без СССР его попросту бы не было.

Зачинатели журнала, в основном, теперь успешные люди: журналисты, преподаватели… Нет ли у вас крена и в литературе к спокойствию, к отходу от фронды 90-х?

Конечно, это метафизическая проблема. Как в известной песне «Машины времени»: «Теперь ты устал, и тебе все равно, как жизни остаток прожить. И тут на тебя все похожи давно. Кого ты хотел удивить?!» Так или иначе, с возрастом задор и пафос уходит. Это неизбежно, но… Но есть вдохновляющие примеры: Хантер Томсон, Эдуард Лимонов, Питер Уилсон, Эбби Хоффман… Не говоря уже о Че Геваре…
Вообще, мне думается, что эта безумная идея, вдохновлявшая всех настоящих бунтарей — идея изменить мир — безумна только в границах страусиной психологии. Славой Жижек как-то очень красиво сказал, что утопия — это «жест, который меняет координаты возможного». Утопия — это не розовая (или в варианте антиутопии — черная) картинка, служащая для педагогических или идеологических целей. Утопия — это обязательный для человеческого ума и фантазии выход за горизонт реального. И это во многих смыслах не теоретический конструкт, а, как пишет тот же Жижек, вопрос глубочайшей необходимости. Иногда для того, чтобы выжить, нужно совершить невозможное. Для современного поедающего себя поедом мира, элементарное выживание — это тоже утопическая проблема. Поэтому меня всегда интересовали альтернативы настоящему миру и миру будущему. Начиная с Платона и до субкоманданте Маркоса умные и сильные личности, мыслили (а также жили!) в самом хорошем значении этого слова, утопически.
Так что дело, по-моему, не в особенностях настоящего момента (напоминающего действительно конец истории, финальный потребительский рай), и не в конъюнктуре политической фронды, а в чем-то более важном.
И вот когда я в киноклубе (который веду 4 год) показываю фильмы, типа «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «Пролетая над гнездом кукушки», «Легенды Риты», я вижу, как зажигаются у молодежи глаза. В эти моменты мне кажется, что по существу ничего не изменилось. Встраиваться в систему — пошло и низко. Противостоять ей по мере сил и таланта — это достойно и даже чисто эстетически красиво.

Кто из алтайских, дружественных вам авторов, на данный момент наиболее «удался» в плане наград, публикаций и пр. херни?

Да черт знает, что считать этим самым успехом (кстати, не люблю этот американский культ успешности). Тут как и в науке — можно быть остепененным, административно продвинутым, лауреатом премий, но при этом полным бараном. Мне кажется, что настоящий успех для автора, когда его читают (и не обязательно массово) и невольно подражают. В этом смысле Михаил Гундарин и Владимир Токмаков — ведущие наши авторы — могут собой гордиться. Им подражают, и их произведениями зачитываются все новые и новые генерации творческих людей на Алтае. Да и в стране их знают — оба издавали свои книги в столице.
А с премиями, по крайне мере, у нас на Алтае все тот же маразм. Литературные чиновники перераспределяют их между собой, как бы красиво эти премии не назывались (с недавно врученной Шукшинской премией та же самая история). Единственное, возможно исключение — местная Пушкинская премия, вот она бывает попадает в руки талантливой молодежи. В прошлом году, например, ее по заслугам Лена Вагнер получила.

Насколько вы (журнал) связаны с другими регионами, изданиями? Продуктивна ли эта связь?

Связи конечно случайные, их нужно как-то систематически налаживать. Ну это я по своей лености просто не дорабатываю. Вот Новосибирск близко, с тамошними литераторами бывают какие-то контакты. Хотя, когда мы прошлой осенью приезжали солидным десантов на Н-ский книжный фестиваль, показалось, что там весьма вялотекущая литературная жизнь.

Каковы лично у вас литературные пристрастия в последнее время (не только земляки — все подряд)?

Последнее время (когда бывают паузы в учебной и научной деятельности) читаю французов — Бегбедера с Уэльбеком. А вообще основное мое чтение в настоящий период жизни — философская литература: Бодрийяр, Жижек, Лакан, Барт, Кожев… Плюс еще, для поддержания тонуса ведущего киноклуба, много выписываю и читаю о кино. А когда возникнет особенно позитивное настроение (бывает редко) — русскую классику: Достоевского, Чехова, Шукшина.
Так ведь еще и кучу произведений для «Ликбеза» приходится читать, и особенно, если это качественные стихи.

www.lik-bez.ru

Беседу вел Нечаев Антон

Автобиография Вячеслава Корнева

Корнев Вячеслав Вячеславович (02.06.1968). Родился в г. Барнауле в результате случайной локализации мировой пассионарной энергии. В детстве был впечатлительным и книжным мальчиком, после службы в рядах СА неожиданно стал волевой и цельной натурой, в период учебы и затем работы в Алтайском гос. университете превратился в гуманистически ориентированного мизантропа. Поворотным фактом биографии стало прочтение книги В.С. Соловьева «Оправдание добра» на 1-м курсе исторического факультета АГУ, а также знакомство, быстро переросшее в дружбу, с Сергеем Липовым, Сергеем Лёвиным, Игорем Копыловым, Владимиром Токмаковым, Михаилом Гундариным и Олегом Ковалёвым. Все это в совокупности привело к основанию в 1989 г. (вместе с С.Ю. Липовым и С.Ю. Лёвиным) литературного альманаха «Ликбез» (http://lik.altnet.ru) и последующей бессменной деятельности у его кормила. В 1991-м г. в соавторстве с С.Ю. Липовым поставил художественный фильм «Зоб» в жанре «театра парадоксов». В 1993-м г. испытал мистический транс (видение образа Ролана Барта в садовом дуршлаге) в пос. Артыбаш Алтайского края. С этого же времени печатает беспощадные критические статьи в газете «Прямая речь» и в журнале «Алтай». После окончания АГУ учился в аспирантуре, докторантуре, сейчас — доцент кафедры философии. В 2002 г. основал «Клуб любителей интеллектуального кино» (занятия проходят в к/з «Премьера»), где по сей день выступает в роли ведущего киногида и организатора процесса. В 2005-м году в свет вышла философская монография «Система вещей в антропологической перспективе». К публичной части биографии относятся также: 19 побед в турнирах «Кубок Анджелы Дэвис» (неофициальный заочный командный чемпионат мира по настольному теннису), создание предварительной расчетной формулы философского камня (утеряна в 2004-м г. в районе оз. Красилово Алтайского края), участие в знаменитом волейбольном матче смерти 2005 г. между объединенными сборными философов и филологов.
Среди культурных интересов можно выделить: чтение философской и художественной литературы (любимые авторы: Г. В. Ф. Гегель, Ж.-П. Сартр, Ж. Бодрийяр, Ж. Лакан, С. Жижек, У. Эко, Д. Фаулз, А. Ф. Лосев, Ф. М. Достоевский, Н. С. Лесков, А. П. Чехов, В. Н. Токмаков, М. В. Гундарин), посещение музыкальных вечеров О. А. Ковалева (любимые композиторы: А. Шнитке, Д. Шостакович, Л. Бетховен, В. Моцарт, И. Бах, Э. Сати, К. Х. Штокхаузен, Д. Кейдж), погоня за киностаринками (любимые режиссеры: Ж.-Л. Годар, Л. Бунюэль, Л. Фон Триер, Д. Линч, Б. Блие, Г. Данелия, В. Шукшин, М. Швейцер, А. Коренев).
Последние годы омрачены ненужной философской рефлексией на тему бессмысленности жизни, культуры, любви и дружбы. Однако те же текущие годы согреты теплом семейного счастья, дружеских взаимоотношений и любовных порывов. По совету В. В. Розанова, летнее время В. В. Корнева посвящено сбору грибов и ягод (плюс футбольно-волейбольные страсти, ночные дискотеки на пленэре, походы в Горный Алтай и т. п.), а зима — умственной спячке, сопровождающейся уничтожением малинового варенья и перевариванием впечатлений от прочитанных книг.
Пафос литературно-философской критики, содержащейся в большинстве произведений В. В. Корнева определяется борьбой с торжествующими ныне обывательскими приоритетами: гастро-половым космополитизмом, технократизмом, толерантностью, политкорректностью, карьеризмом, потребительством, бытовой и духовной буржуазностью. Идеал человеческой цивилизации, по В. В. Корневу, — победа коммунизма в радикальном платоновском или ленинском варианте. Идеал исторической личности — Эрнесто Че Гевара.

В. В. Корнев

Нечаев Антон